В Рязань приехала постановка «Собака на сене» по пьесе испанского драматура Лопе Де Вега. Премьера состоится в Рязанском театре драмы в четверг, 3 мая.
Постановку представил московский режиссер, выпускник ГИТИСа и магистратуры Школы-студии МХАТ Никита Бетехтин. В 2016 году он уже приезжал в драмтеарт, где в рамках творческой лаборатории показал эскиз спектакля.
Перед премьерой Бетехтин рассказал, почему стоит посетить спектакль. К нему присоединились коллеги, которые приняли непосредственное участие в работе над постановкой: актер Рязанского драматического театра Арсений Кудря, исполнивший главную мужскую роль, и композитор, создавший музыку специально для этого спектакля, Рамазан Юнусов.
Что изменилось в спектакле спустя два года
Н.Б.: Тогда получился самодостаточный второй акт. Эскиз казался цельным. За сорок минут он мог стать целым спектаклем, в котором было начало и финал. Потому руководство театра приняло решение поставить его. Конечно, с того времени многое поменялось, я поменялся и стал по-другому работать с материалом. Сейчас мне хочется немного другого театра, не того, который мы делали два года назад. Артистам стало сложнее заново влюбляться в материал. Тогда мы влюбились в него всего за пять дней и появилось ощущение «да поможет нам Лопе». Тогда мы нашли в нем какую-то легкость, легкость комедии Лопе Де Вега. Руководство театра дало возможность поставить спектакль, и я этому очень рад. Мне самому нужно заново влюбиться в материал и для меня — это вызов. Конечно, путь сложный, замыслы постановки огромны, и сам спектакль большой: три акта и два антракта.
Новый взгляд на пьесу
Н.Б.: Я бы не стал называть наш спектакль «на современный лад». Используя такое понятие я сразу представляю, что герои будут восприняты, как современники или как клише современников. То есть Маркиз Рикардо должен быть бизнесменом с сетью магазинов, а Теодоро, наверное, мелким слугой. Но кто это сегодня? Сложно определить. Потому я не стал бы говорить, что он «на современный лад». Мы также общаемся стихами. Мы нашли другую условность — без времени, оно как бы застыло, и остались отзвуки в нем. Текст тоже менять не стали. Мы взяли перевод Михаила Лозинского, который всем известен по фильму. Это замечательный язык, зачем нам его перерабатывать? У меня были спектакли, когда полностью меняли текст, но в этом проекте этого делать не хотелось. Здесь практически сохранен авторский текст, за исключением некоторых моментов.
Мы также не переносим действие пьесы в современность. Это не совсем наше время, где люди ходят в джинсах. Мы стилизовали Лопе Де Вега по тем ощущениям от Италии, которые сами нашли. Еще важно отметить, что в испанском театре никогда не играли в костюмах. Это была одежда той эпохи. Они выходили в очень дорогих и роскошных, но привычных для испанцев, костюмах. Их можно сравнить с полотнами Веласкеса. Но мы нашли другие ассоциации. Мы смешиваем Лопе с Феллини. У нас получилась такая «Сладкая жизнь». Мы хотели попробовать эстетику итальянского кинематографа, Феллини. Маскарад тоже присутствует, но он больше похож на испанско-итальянский, мы ближе к площадному театру.
О конфликте
Н.Б.: В пьесе происходит конфликт между страстью и честью. На одной чаше весов страсть, на другой — честь. Актуально или нет это на сегодняшний день… Мир поменялся. Сегодня, может быть, понятие чести и ушло, но не ушло только одно — любовь. Этот спектакль о любви.
Роль музыки в спектакле
Р.Ю.: Музыка, на мой взгляд, занимает в спектакле центральное место, потому что она являет собой не просто какой-то процесс, который должен «подкрасить» какое-то состояние, она тоже имеет свою определенную драматургию и свои рычаги давления на зрителя, слушателя. Музыки в спектакле будет довольно много, на нее перекладывается большая ответственность. Она не мыслилась в спектакле, как это бывает, иллюстративно, она тоже герой. Но, стоит отметить, что процесс существования музыки немного не сочетается с процессом переживания актера. Последний может длиться, например, две минуты, музыка обслуживает этот момент две минуты и идет дальше, а может находиться в этой эмоции в качестве «шлейфа». В спектакле музыка двух видов: электронная, которая создает определенные фоны в состояниях переживания, и инструментальная, с конкретным музыкальным жанром, свойственным тому времени. Также присутствуют фантазийные жанры.
О влиянии советской киноверсии «Собаки на сене» и главной роли Теодоро в исполнении Михаила Боярского
А.К.: У меня, конечно, больше ответственности перед Лопе, нежели перед Боярским. Когда артист получает главную роль, почему-то все думают, что это огромное счастье, что будто кто-то сделал ему подарок. На самом деле это мучение, потому что на мне лежит большая ответственность. Нужно освоить большой объем материала, работать с ним, влюбиться в него и от начала и до конца пронести не только ту линию, которую проложил режиссер или автор произведения, но и сделать свой какой-то «рисунок». Нас нисколько не смущает советская версия, но мы очень далеко от нее ушли в плане жанра, нашего существования и в плане каких-либо ассоциаций. Для своего времени фильм прекрасный. Его можно включить, посмотреть, получить от него удовольствие, потом сходить на наш спектакль и получить совершенно новые эмоции. Я уверен, наш современный Лопе Де Вега более серьезен. Может быть, иногда чересчур. Думаю, в этом даже есть какая-то изюминка, потому что я лично пока не видел раньше такого Лопе Де Вега.
Понятие «рязанский зритель»
А.К.: «Рязанский зритель» — это такое абстрактное понятие. Приходя в театр, люди всегда ищут «свой» материал и «своего» режиссера. Некоторых моих коллег расстраивают негативные комментарии после спектаклей. Но я им говорю, что это пришел зритель не вашего спектакля. Придет ваш зритель и будет счастлив. Кто-то уйдет с негативным багажом и эмоциями, а кто-то придет на три секунды и уже получит хорошие эмоции. Я уверен, что в спектакле будет много определенных вещей, которые попадут в разного зрителя, в том числе в того, кто придет на классического Лопе Де Вега. Потому что зритель услышит язык, на котором давно не говорят. Меня иногда называют старомодным, но меня приводят к возвышенному настроению стихотворный текст и монологи Лопе Де Вега о любви или о чем-то еще. Я люблю поэзию и когда слышу такой язык, то уже доволен. Кому-то понравится оформление, кому-то музыка.
Н.Б.: Я не знаю, что привычно для рязанского зрителя, и не совсем понимаю, к чему он готов. Мы никогда не знаем этого до тех пор, пока зритель не придет на премьеру. Конечно, хочется сделать красивый спектакль. Для этого был приглашен Рамазан, который написал прекрасную, на мой взгляд, музыку.
На что надеяться, чего ждать от спектакля
А.К.: На спектакле должен быть процесс сотворчества. Можно прийти в негативе и сказать театру: «Давай, разлекай меня, а то что-то не смешно. Это вообще комедия была?» То, что зритель чувствует от спектакля, какие эмоции у него рождаются — это такой неоднозначный вопрос. Все зависит от зрителя. Все всегда происходит в процессе сотворчества.
Р.Ю.: Жанры драма и комедия — это большие условности. Мы все приходим в театр за переживаниями, но это сумасшествие, если комедия идет три часа и человек все это время смеется. Это говорит о каких-то отклонениях, это не нормально и не органично. Но зрителю не должно быть скучно, он не должен быть ленивым, должен думать и подключаться к происходящему, раз он приходит на постановку.
Н.Б.: Для меня очень важно, что рязанскому зрителю мы подарим три часа другого мира. Над этим мы сегодня работаем и будем работать до последнего прогона. Затем ребята будут работать еще не один сезон, чтобы перед зрителем сложился новый мир, новые впечатления. Я хочу создать для Рязани яркий и красивый спектакль, чтобы зритель пришел и у него по-другому заиграли краски. В городе их не хватает, здесь не красочно и не ярко. Я хожу по улицам и думаю: «Неужели кто-то поймет все те смыслы, всю ту энергию, которую я вкладываю в этот спектакль?» Я думаю, что это будет такой эксперимент.