С мешком на голове, со связанными за спиной руками, с автоматом у виска. В голове одна мысль: «я в заложниках». Не так себе я представлял поездку на курсы пусть и экстремальной журналистики.
И уж точно не были к такому готовы больше тридцати человек, стоящих, как и я, на коленях. Все мы: грязные и мокрые ждали допроса…
Начиналась учеба не так экстремально. Конечно, журналисты понимали, что едут не на пикник.
Организаторы предупреждали, что на курсах будет «моделирование реальных кризисных ситуаций», но то, что на них можно получить по ребрам…
«Бастион». Начало
Учились мы на полигоне «Дубровичи», жили в современном полевом лагере 106-ой гвардейской воздушно-десантной дивизии ВДВ вместе с офицерами, военнослужащими-контрактниками и обычными срочниками. Всех журналистов произвольно разделили на два взвода и в каждом из подразделений по-армейскому обыкновению назначили старшего, который собирал людей перед построением и проводил перекличку. Но от армейских условия, конечно, отличались. Например, в уборных, или как там было написано «санитарных модулях», было хоть и армейское, но жидкое мыло, душевые кабинки и горячая вода. У меня такого в части не было, а тут такая роскошь в полевом лагере.
Питались тоже не по-армейски: в меню кефир, соки, салаты, блины, джем, сгущенка и даже плов. Да такой, что казалось, будто у огромного казана «кухарили» не десантники-контрактники, а несколько поваров из ресторана. А еще не надо было убирать за собой посуду и за разговоры во время еды не приходилось в наказание стоять. С первых минут пребывания в части мы познакомились с нашими «любимыми» соседями — комарами. Один из дневальных мне, как и многим другим, посоветовал: «Брызгаться не стоит. К ним просто нужно привыкнуть и потом укусов не чувствуешь». Сразу после первого инструктажа стало понятно, что в лагере будет нелегко: за забор — только с разрешения командиров и ненадолго (купить в городе что-то нужное с обязательным сопровождением, или позвонить близким за КПП, где более или менее интернет ловит), на смартфонах обязательно отключить геолокацию, фотографировать что-либо, опять же только с разрешения, а за спиртное — немедленное исключение и отправка домой.
Тяжело в учении — легко в… хотя, там тоже было нелегко
Поднимали нас примерно в половине седьмого утра, но к тому времени все, как правило, были на ногах и стояли на улице, ожидая построения на зарядку. Завершалась она пробежкой. Причем, ее лидеры на финише продолжали заниматься: парни отжимались, а девушки приседали до тех пор, пока отстающие не догонят строй. Занятия недели организаторы традиционно поделили на теорию и практику. В первый же день рассказали о назначении, общем устройстве и принципе действия взрывных устройств, в том числе самодельных мин-ловушек. При этом, военные инструкторы акцентировали слушателей на самом простом правиле сапера: «Не знаешь — не трогай, знаешь — тем более не трогай!». Потом учили оказывать первую помощь раненым и справляться с паническими атаками. Кроме представителей Академии первой помощи и Учебного центра тактической медицины, МЧС, Минобороны, Следкома, Росгвардии с нами общались маститые военкоры — Александр Сладков, Александр Коцуба, Максим Сиротин, Роман Косарев и Тимур Абдуллаев. Они рассказали о командировках в места боевых действий, как оказывались в эпицентре митингов или массовых беспорядков. Если попытаться резюмировать итог всех наших встреч, то звучит он очень просто: «Береги жизнь, репортер. Без нее любой материал теряет цену».
Мы — заложники
Среди всех практических занятий в «Дубровичах» каждому участнику, как «вьетнамский флешбэк», во снах будет приходить захват заложников. Конечно, перед этим нас достойно подготовили: каждый померил бронежилет с каской, мы посидели в окопе под БМД «Ракушка» и проехали по импровизированному маршруту в составе военной колонны, которая несколько раз попадала в засады. Каждый раз, когда грузовик или «коробочка» останавливались, нам приходилось ретироваться в ближайшие кусты и овраги, которые, по словам наших кураторов, могли послужить укрытием.
Но, на практике кто-нибудь обязательно нарывался на заминированный участок в кювете. Соответственно те, кто «не подорвались», оказывали помощь менее удачливым коллегам. Так начался наш «веселый» день.
На узкой дороге в лесу, по которой мы двигались, водитель головного КамАЗа остановился. К кабинам обоих грузовиков подошли люди из стоящей неподалеку вишневой «двенашки» с просьбой о помощи. Через несколько секунд мы услышали взрыв и с двух сторон на нас накинулись люди с балаклавами и в камуфляже. Кто-то решил по инструкции спрыгнуть на землю, но тех быстро зашвырнули обратно в кузов.
«Террористы» приказали опустить всем головы, после чего бесцеремонно погрузили людей обратно в автомобили. Все 12-15 журналистов в нашей машине лежали на полу между сиденьями. Если кто-то из «заложников» шевелился из-за затекших суставов, сразу же начиналась стрельба, от которой в закрытом кунге звенело в ушах. Особо ретивым незамедлительно прилетело берцем в бок, поэтому вскоре выстрелы и разговоры стихли. Грузовики тронулись с места и свернули в лес.
После пятнадцатиминутной езды нас начали по одному вытаскивать из машины. Едва ноги оказывались на земле, следовал толчок в шею или спину и команды «Голову ниже! Не поднимать!». Мне, как и всем остальным надели импровизированные мешки из наволочек на голову и затянули на шее. После этого приковали руку пластиковым хомутом к руке другого заложника, как правило, другого пола. Затем нас, скорчившихся, погнали по лесу.
Стоит заметить, что на всем пути «захватчики» не скупились на выражения, кричали, толкали, окунали в воду, и при этом постоянно стреляли над головами заложников. Команды «Лечь!», «Встать!», «Бегом!», «Голову ниже!», «Ползи!» следовали каждые 10-15 секунд. В общем, погрузить участников в стрессовое состояние у организаторов получилось. Жаль, что не всегда удавалось вспомнить, как преподаватели объясняли, что нужно делать при захвате, как построить диалог с террористом, и что такое синдром заложника.
Примерно через минут сорок с нас сняли мешки и заставили спускаться с обрыва в воду, при этом не забывая кричать и стрелять. В нескольких местах вода была выше пояса.
После хорошо отрезвляющих мозг водных процедур, нас увели в лес на допрос. Так «террористы» узнали кто мы и откуда, зачем приехали, есть ли деньги и прочее. Оттуда еще минут пятнадцать слышались крики и стрельба, после чего нас также внезапно «освободили». Потом секретарь правления Союза писателей России Николая Иванов, который сам в 1996 году провел четыре месяца в чеченском плену, разобрал ошибки поведения «заложников», методично разобрав почему кто-то из заложников «не дожил» до освобождения.
Последний бой
Утро последнего дня для «бастионцев» выдалось насыщенным. Сразу после построения на зарядку, наши кураторы, которые раньше никогда так рано не приезжали, велели рассчитаться на «первый-второй», после чего сзади прогремел учебный взрыв, при звуке которого все залегли, как и полагается, спиной к источнику.
В этот момент основатель Учебного центра тактической медицины, врач Артем Катулин или как мы его прозвали «Доктор Зло» прямо-таки с дьявольской улыбкой сообщил, что у первых номеров ранения правых ног и оторваны кисти левых рук, а вторые оказывают им первую помощь. Тут нам и пригодились выданные несколько дней назад медицинские жгуты и индивидуальные перевязочные пакеты (ИПП). Между журналистами деловито сновал еще один медик, который проверял качество выполнения усвоенного нами материала и добавлял «реализма», разбрызгивая на условные раны имитацию крови. Для многих стало откровением, что скользкий от «крови» жгут накладывать гораздо сложнее.
Так же неожиданно преподаватели объявили занятие законченным. Мы еле успели привести себя в порядок и сходить на завтрак, после чего нас снова построили и сообщили, что сейчас идем на инженерные работы.
Мы пришли в лес на место, где прошлым утром была зарядка и в этот момент на нас из-за деревьев снова выскочили «террористы» с автоматами наперевес. Нас снова уложили лицами в песок, скрутили и все пошло по, до боли, знакомой схеме: наволочка на голову, поездка на машине, «Лечь!», «Встать!», «Бежать!», снова по пояс в холодную воду карьера и долгожданное освобождение из плена.
Дальше по ходу испытания нескольким из нас пришлось оказывать первую помощь раненому манекену-пилоту, а после репортеров разбили на группы, назначили «раненого» и приказали нести его на носилках. Недавние «террористы» превратились в защитников и, стреляя по сторонам, прикрывали наш отход к месту условной посадки вертолета. Под грохот выстрелов и учебных взрывов мы с ранеными товарищами на носилках забрались на крутую дюну высотой в несколько метров, при этом отчаянно стараясь не сползти по предательски съезжавшему песку. Потом шли по колено в грязи и снова поднимались по почти отвесной стороне карьера.
Преодолев простреливаемый сектор через узкий и длинный окоп, все журналисты, наконец-то добрались до условной точки сбора. И там нам объявили, что мы прошли «Бастион» до конца.
«Бастион». Финал
Через несколько часов в полевом лагере состоялась торжественная церемония закрытия учебно-практических курсов. Нас поздравили первый секретарь Союза журналистов Москвы Людмила Щербина, представители Минобороны России, заместитель командующего Воздушно-десантными войсками по работе с личным составом генерал-майор Виктор Купчишин, эксперты, инструкторы и преподаватели курсов. Конечно, «Бастион» — это игра. Но у каждого участника здесь была возможность проверить, на что он способен в экстремальных условиях. Ведь даже понимая, что автомат перед тобой держит переодетый в террориста омоновец, страх испытываешь реальный. В какой-то момент некоторые участники удивлялись реалистичности учений, но потом, при расставании, сошлись на том, что такой опыт ценен и жаль, что принять участие в курсах можно только один раз в жизни.
Фото Алексей Булатов «Комсомольская правда-Екатеринбург»