От андеграунда до Эрмитажа — бунт создателя «Вещь.doc» и «Собака.ru» длиною в жизнь. Живописная биография Анатолия Белкина — нонконформиста, мистификатора, обладателя неповторимого художественного остроумия и хозяина двух собак. Один из главных персонажей петербургской культурной сцены XX века, Белкин готовит новую выставку в Эрмитаже.
«Высокая вода» приглашает зрителя не просто проследить за этим процессом, но и отправиться в путешествие во времени, а заодно и ответить себе на неудобные вопросы. Уцелеет ли искусство в очередные беспокойные времена? И уцелеем ли мы вместе с ним? «Если этот фильм состоится, то это и есть история. У меня нет специальных историй — у меня жизнь какая-то специальная» — заявляет в первых же кадрах «Высокой воды» Анатолий Белкин, герой «неофициального» советского искусства 1970-х и звезда мирового contemporary art, один из «атлантов, на плечах которого держится петербургский миф». Этот художник-свидетель нескольких эпох не перестает фиксировать, осмыслять и преломлять время в своем творчестве. Сегодня, когда по всему миру вода поднимается и грозит «возрождением тьмы», художник из русской Венеции задумывается о роли искусства в беспокойные времена. Выдержит ли эта «крепкая дамба» очередное наводнение? «Высокая вода» динамична — под стать судьбе главного героя — и столь же многогранна.
Перед зрителями разворачивается захватывающий монтаж лиц, действий, локаций. Фильм не столько рассказывает, сколько показывает, как искусство рождается из «связи предметов» и материалов. В ход идут не только новые интервью, но и старые телепередачи — еще с Дибровым, заявляющим Белкину, что плебс не понимает его искусства. В кадр попадают работы из личных коллекций и из недр мастерской, ботинки, поставленные между кистями и растворителям подальше от собаки, уникальные съемки со сценами творческого процесса. Вместо анкетных вопросов — анекдоты, рассказы друзей, легенды и байки про Радочку, французского бульдога, названного в честь дочери Хрущева. Наконец, Петербург, о дворы которого художник в детстве «терся кожей»: мосты, колодцы, крыши, машущие в камеру прохожие, граффити «ныряй в рай». В кадре есть Белкин домашний — с женой Ирой и двумя собаками. Есть Белкин исторический, который предлагает зрителю вместе с ним взглянуть на город с плоскости воды, чтобы не просто увидеть окна, где жила семья бабушки, но и перенестись в Ленинград ХХ века. Есть Белкин международный — для него свои и Нью-Йорк, который «требует быть талантливым», и основная, итальянская, Венеция, звуки которой стали частью полижанровой выставки. Есть Белкин официальный — в моменты подготовки этой самой статусной выставки в Эрмитаже и на ее открытии. Впрочем, и с таксой на коленях, и бок о бок с Пиотровским, Белкин остается собой — человеком без глянца, масок и пафоса, обладателем уникального душевного остроумия. Когда Белкин говорит о себе: «я страшно добрый, и у меня практически нет грехов», ему хочется поверить. Вокруг этого человека сами собой выстраиваются связи между другими, казалось бы, никак не связанными художниками: вот Илья Кабаков, вот Сергей Курехин, вот Юрий Темирканов, а вот и Александр Сокуров с его «Русским ковчегом». Белкин рискует говорить про то, что «неизбежно, но страшно»; листает свой альбом с фотографиями художников-друзей, половины из которых уже нет в живых. Быстротечность времени — один из ведущих мотивов «Высокой воды». История эта, однако, не про тлен, а про вечность. Художник Белкин задается вопросом: «Уцелеем ли мы и уцелеет ли тонкий слой слова на бумаге», в риторическом порядке. Но режиссер Бобкова делает уверенную попытку дать на него положительный ответ.
